Илья Гончаров: «Лондон – единство непохожих»

Это интервью в связи с 10-летним юбилеем "самой большой британской русской газеты" опубликовал портал RusskyLondon.
warp.PRO присоединяется к поздравлениям и также предлагает эту публикацию вниманию коллег по ВАРП.

______________________

Обычно я стараюсь следовать золотому правилу – журналист обязан быть объективен и беспристрастен. Но в этот раз хочу сразу предупредить вас: это интервью я делала пристрастно и субъективно. Как – уверена – пристрастно и субъективно отнесется к нему и большинство наших читателей, ведь почти каждому русскому лондонцу хорошо знаком наш сегодняшний герой – главред газеты «Англия» Илья Гончаров.

Илья, для меня ты и есть газета «Англия», а газета «Англия» есть ты! Но ведь ты работаешьв газете не с момента ее основания?

Совсем нет, в «Англии» я шесть лет. А как я стал редактором – это настоящая городская легенда, у меня до сих пор спрашивают, правда ли это. Дело было так: я ехал мимо станции Чаринг-Кросс и зацепил в железном ящике “Англию”. Вот, думаю, надо туда работать идти. Открываю секцию объявлений и вижу, что газета ищет главного редактора. Я написал им: «Так это же я!». Тогда все и началось.

Но все-таки это не удивительно – ты же закончил факультет журналистики Московского университета.

Да, но потом я уехал во Флориду – это был яркий и цветной период моей биографии, когда мы с Кристиной (Москаленко) убежали от московской зимы и полгода развлекались на курорте во Флориде. Работал я где придется – в пиццерии, в гостинице, стриг газоны… Это было очень весело, но бесперспективно – и мы вернулись. Посидев немного в Литве, я решил ехать в Лондон. Это был конец «нулевых», когда вся Литва переезжала в Англию, и я не придумал ничего лучше, кроме как сделать то же самое.

И сразу стал редактором газеты?

Не сразу. Сначала, как и в Америке, работал портером и официантом.

Родился ты в Литве, учился в России, живешь в Англии. Кем же ты себя ощущаешь?

Русским. Родившимся в Литве, учившимся в России и живущим в Англии. Но если надо прямо выбирать, то суди сама: за британской жизнью я слежу пять дней в неделю – по работе. Литовские новости  открываю, если есть серьезный повод. А вот «Эхо Москвы» слушаю каждый день.

А что мы все обо мне да обо мне? У кого из нас юбилей, у меня или у газеты?

Думаю, это ваш общий праздник! Хорошо, с чего начиналась «Англия»?

Есть в Британии такая компания – Opal Transfer, занимающаяся денежными переводами, которая десять лет назад выходила на восточноевропейский рынок. Они обратились за рекламной поддержкой в те русскоязычные СМИ, которые издавались в Лондоне, и им назвали такую цену, что стало ясно – проще издавать новую газету самим. Так и появилась “Англия” – как промо-приложение к “Опалу”. А потом она начала жить своей жизнью и скоро стала настоящим хорошим СМИ.

А как газета изменилась за время твоей работы? Ты сумел реализовать какие-то свои амбиции как главред?

А то. Мы действительно сделали большой скачок. И это не столько я такой молодец, сколько вся команда. И вообще, газета – это зеркало города. Менялся ландшафт русскоязычного Лондона – и мы менялись вместе с ним. Когда я только пришел в “Англию” шесть лет назад, русский Лондон был маленькой деревенькой, нам просто бывало не о чем писать каждую неделю.  Вот реальная история: приезжал к нам в 2010 году театр Маяковского. Давал два спектакля. Три недели они у нас гостили на первой полосе. Интервью с Арцибашевым, интервью с Костолевским, интервью с Симоновой. Почему? Да потому, что других громких событий той осенью просто не было. И писать порой было некому – профессиональных журналистов было не так много.

Сейчас все изменилось?

Сейчас у нас профессиональный коллектив, нам пишут тексты классные журналисты. И событий гораздо больше, и людей. Мог ли я шесть лет назад представить, что у нас каждую неделю будут выходить интервью с такими интересными людьми, как Дмитрий Быков, Алексей Меринов, Илья Лагутенко? Раньше это была редкая удача – найти повод их побеспокоить. Раз в пятилетку. А теперь посмотри, сколько всего происходит в городе для русскоязычной публики! Мы этой осенью просто не успеваем освещать все, что происходит. Приходится выбирать.

С чем ты связываешь изменение этого ландшафта?

Он регулярно меняется уже много лет. Все зависит от того, кто едет. В 90-е здесь было совсем немного русских. Можно сказать, все друг друга знали. Как мне рассказывали, это был очень теплый, почти семейный междусобойчик, участники которого до сих пор очень дружат друг с другом. С 2000-х, когда ввели безвизовый въезд для восточной Европы, в Лондоне появилось много прибалтов и украинцев. На этой волне появилась и «Англия». Последняя волна пошла после 2011 года – поехали россияне, главным образом, из Москвы и Питера. А с ними и весь этот “пир духа”, которому мы с тобой сегодня не можем нарадоваться.

Насколько эти «волны» отличаются друг от друга?

Значительно. Все эти люди очень разные. И потому, что из разных стран. И потому, что уезжали из разных эпох. Даже представления о том, что происходит на родине,  у них как будто замораживаются в той эпохе, из которой они эмигрировали.

Это тема, о которой я много думаю. Когда я вернулась жить в Москву после года в Лондоне, я поняла, что весь этот год у меня были весьма искаженные представления о том, что там происходит. Потому что вся информация доходит до русских лондонцев через призму ангажированной прессы, фейсбучных эмоций. Настоящая жизнь – она не такая, как в фейсбуке, это очевидно. При этом интересы большинства людей, которых я встречала в Лондоне, были направлены именно на происходящее в России. Получается, что русские лондонцы живут и не тут, и не там. А в каком-то промежуточном пространстве.

Возможно.  Но, с другой стороны, сейчас можно получать любую информацию, источников очень много. Хотя каждый из нас все равно выбирает ту картинку, которая ему нравится и которая соответствует его представлениям о том, как все устроено в мире. И побороть свои стереотипы, снять шоры – очень сложно.

Что касается промежуточного пространства – ну да, я чувствую себя представителем этакого уникального сообщества, которое живет само по себе. Но это не только мы тут такие особенные. Это мир изменился, он больше не делится исключительно по страновому признаку: вот Англия, вот Россия. Он теперь многоканальный. Внутри общества одной страны есть очень разные группы людей – и в той же России есть несколько «россий», не похожих друг на друга. А в Англии – несколько “англий”. И вот я – живу в одной из таких “англий”.

Ты не читал текст про девушку, которая несколько месяцев не выходила за пределы московского Сити? Она там работала, ела, занималась спортом, тусовалась – все в одном доме. Вот когда я думаю о русском Лондоне, у меня возникает ассоциация с таким многофункциональным домом с очень развитой инфраструктурой, из которого можно вообще не выходить. Русские магазины, русские рестораны, русские садики и школы,  русские СМИ, а теперь еще и необыкновенно развитая культурная жизнь на русском языке, потому что Лондон стал популярной площадкой для всевозможных лекторов, музыкантов, художников. Не мешает ли это все интегрироваться русским эмигрантам в британскую жизнь? Нет ли такого эффекта «аквариума в большом океане»?

Я этого не ощущаю. Конечно, иногда мы покупаем черный хлеб в русском магазине и раз в неделю водим ребенка в русскую школу. Но, в основном, ходим за продуктами в Tesco, а главная школа для ребенка – британская. Жизнь большинства из нас проходит не столько на лекциях и концертах, сколько в решении бытовых вопросов и на работе.

Сейчас я сижу в Гринвиче, за окном лондонский туман, ходят британские люди – и я не чувствую, что между нами есть стеклянная стена.  Понимаешь, Лондон – это такой город, в котором ты можешь оставаться самим собой. Он не требует перестраиваться. И этим он отличается от Парижа, Рима, где для комфортной жизни ты должен, если не стать французом или итальянцем, то, по крайней мере, очень этого хотеть. А в Лондон я как приехал 10 лет назад с определенным набором качеств, так с ними и живу до сих пор.

Здесь каждый человек имеет возможность сохранять свою идентичность – и при этом становиться частью общества. В круги английской элиты его, может, и не пригласят, но тут так все удобно устроено, что это ему и не нужно. Помнишь, в московском метро реклама годами висела: «Город – единство непохожих»? Вот Лондон – воплощение этой фразы. Он настолько негомогенный, что каждый здесь остается сам по себе. И оставаясь самим собой, ты уже тем самым интегрирован в лондонскую жизнь, потому что здесь все такие.

Некоторых это раздражает и даже пугает, потому что нет четких ориентиров – как ты должен жить, в каком направлении двигаться. В Лондоне эти вопросы каждый решает для себя сам.

А что, на твой взгляд, делает Британию такой страной, в которой иммигранты могут оставаться самими собой?

Сейчас я тебе начну перечислять стандартный набор штампов: Англия – это остров с высокой плотностью населения, поэтому за 2000 лет они научились жить вместе так, чтобы не сталкивать в воду стоящих с краю. Веками вырабатывался некий кодекс поведения – тот самый британский этикет – который позволяет очень разным людям комфортно существовать в замкнутом пространстве.

Что лежит в основе этого кодекса?

Уважение к личности. В недавнем интервью о ювенальной юстиции сотрудник социальной службы сказал нам (по поводу методов воспитания детей): «Почему вы думаете, что можете делать с ребенком то, что не можете делать со взрослым?». У англичан это записано на подкорке. Хотя, конечно, и здесь были разные периоды – и средние века, и колониальная политика, и сейчас временами можно найти чему неприятно удивиться. Но в целом они подошли к очень высокому уровню развития в вопросе прав и свобод человека.

Как ты видишь свое место в современном русскоязычном лондонском сообществе? К какой его части ты принадлежишь?

Русская Англия – это такой архипелаг со множеством островов. И нет ни одного человека, который знал бы все острова. Насколько вообще сложен русский мир, настолько сложен и русский мир в Британии – от московских хипстеров и известных в прошлом предпринимателей, до айтишников, выросших в Нью-Йорке, и работяг из Латвии. И я, в каком-то смысле, нахожусь в уникальном положении, потому что благодаря своей работе знаю хотя бы немного о каждом островке. Вот у тебя есть хоть один знакомый прибалт из Восточного Лондона? А у меня много. С другой стороны, некоторым моим знакомым, живущим в Лондоне уже много лет, мне приходится рассказывать, кто такой  Костя Пинаев. Ты можешь в это поверить? Я очень ценю эту возможность наблюдать за самыми разными уголками русскоязычного Лондона.

Если русский Лондон такой разношерстный, то для кого ты делаешь свою газету? Ведь у тебя есть какое-то общее представление о целевой аудитории «Англии».

В том-то и дело, что для всех, кто читает по-русски. Из всех русскоязычных стран. У нас есть и новости, и юридические консультации, и культура, и объявления – на все интересы. Кто-то может сказать, что в 21 веке это уже устаревшая модель, но я в своей работе этого не чувствую. Я знаю, что наши читатели – представители каждого «островка» – находят в очередном номере что-то для себя и благодарны нам за это.

При этом ты сам кажешься мне представителем вполне определенной части этого архипелага – интеллектуально-либерально-интеллигентской. Ты как раз тот самый человек, который ходит на Быкова и Шендеровича. А когда я приехала в Лондон и начала искать работу, об «Англии» мне кто-то сказал: «Ее читают няни и домработницы». Тебя не расстраивает такое положение дел?

Во-первых, ой. Людям свойственно судить обо всем со своей сосны, и эти суждения порой очень комичны, особенно в условиях архипелага, где один остров не знает о существовании четырех других. К нам иногда обращаются люди, которые хотят рассказать о себе русским олигархам. И самое интересное, что иногда это у них получается. Я из первых рук знаю, что одного нашего партнера (IT-компанию) через нашу газету нашел Пугачев. А кто-то уверен, что “Англию” читают няни. Может быть, потому, что нашел няню через нашу газету.

Во-вторых, когда ты делаешь бесплатную газету с тиражом 25 тысяч в неделю, ты не можешь рассчитывать, что все 25 тысяч экземпляров расхватают люди с высшим гуманитарным образованием, близкие тебе по духу и убеждениям. Если бы я хотел делать СМИ для “интеллектуально-либерально-интеллигентской” публики (проще говоря, для медиа-тусовки), я бы сделал небольшой журнал. Печатал бы 1000 экземпляров ежемесячно и раздавал бы знакомым. Или, может быть, вообще ограничился блогом.

Но у нас-то все серьезнее. У нас оборот – сотни тысяч фунтов в год. Не Би-Би-Си, конечно, но столько же примерно делают все остальные местные русскоязычные СМИ вместе взятые. У нас сотрудники получают зарплаты, ипотеку выплачивают. Поэтому мы, разумеется, стремимся заинтересовать самый широкий круг читателей с разными интересами и нуждами. Кому-то интересен Шендерович, кому-то – юридические консультации, кому-то – объявления. Мы любим всех и дорожим каждым.

А не мешает ли эта универсальность «Англии» твоей самореализации в профессии?

Самореализации может помешать только лень. А любые рамки, любой формат, наоборот, стимулирует творческое развитие.

Изменился ли твой читатель с изменением ландшафта русского Лондона? По моим наблюдениям, даже за этот год в «Англии» стало больше качественного контента, рассчитанного на вдумчивого читателя.

С одной стороны – да. Жить стало лучше, читать стало интереснее. С другой – этот вопрос как раз накануне обсуждали на вечере с писателями Александром Цыпкиным и Александом Маленковым. Они озвучили очень правильную идею – больше нет аудитории конкретного издания, есть аудитория фейсбука. Когда ты листаешь свою ленту и видишь там пост «7 лучших мест в Англии», тебя в последнюю очередь интересует, где он первоначально опубликован. Соцсети дают нам уникальную возможность вообще не быть привязанными к месту и к изданию. Если мы делаем хороший текст, то люди радуются, делятся. И есть шанс, что его прочитают в самых разных уголках земли, и гораздо большее количество людей, чем твоя традиционная аудитория. А если мы не делаем хороший текст, то наш читатель не будет читать нас за былые заслуги – не те времена. Это вдохновляет на то, чтобы делать классные вещи.

На твой взгляд, политические события последних двух лет как-то повлияли на лондонское русскоязычное сообщество? Оно не разделилось на лагеря – «за» и «против», «ватников» и «укропов»?

Когда шла активная пропаганда по всем каналам в прошлом году, когда фейсбук постоянно взрывался по любому поводу, все это отразилось и на «нашей деревне». Были некрасивые моменты с обеих сторон, и я сам в каких-то вопросах, помню, поддавался на провокации и вел себя некорректно (хотя по сути был прав =) ). А потом в один момент все прекратилось, когда люди устали и перестали понимать, где правда, а где ложь.

Важно, что по итогам все эти разногласия не повлияли на личные отношения. Ведь здесь мы общаемся в тесном кругу – сегодня ты споришь с человеком из-за Украины, но завтра вы все равно пойдете пить пиво вместе.

Мне показалось, что некоторые поначалу испытывали определенный патриотический подъем…

Кто испытал очевидный подъем – так это украинская диаспора. Они сплотились, стали проводить больше разных мероприятий. Вышиванки стали носить.

Как ты относишься к словам Быкова, что Лондон становится самым политизированным городом России?

Мне кажется, это не так. Никто здесь особенно о политике не разговаривает. Российская политика – покойник. О нем – ничего. Потому что хорошо все равно не получится.

Я все время спрашиваю у своих собеседников, как, по их мнению, эмиграция сегодня может влиять на жизнь в России. Ведь послереволюционная и советская волны эмиграции имели достаточно серьезное влияние, по крайней мере, на культуру. А сейчас?

Они могут оказать влияние ровно в той степени, в которой они остаются привязанными к жизни в России. Мы возвращаемся к твоей идее о том, что люди за границей имеют весьма специфическое представление о том, что там творится на самом деле. А что ты можешь сделать для России, если ты не понимаешь, что там происходит? Всем, кто интересуется этим вопросом, я советую прочитать недавнюю статью Иноземцева «Ленин не приедет» – я подписываюсь под каждым его словом.

В этом году ты был в Москве и получал грамоту правительства РФ из рук Дмитрия Медведева. Что ты чувствовал в этот момент? Я читала комментарии в твоем фейсбуке, где тебя укоряли, что ты не высказал ему свое «фи» прямо на сцене. Ты гордишься этой наградой или в ней есть «ложка дегтя»?

Грамоту дали не мне лично, а всей газете. Это раз. Во-вторых, я там же, в Фейсбуке, постарался прояснить свою личную позицию, чтобы всем было понятно. Формулировка была такая: “за большой вклад в сохранение русского языка и культуры, а также в дело консолидации соотечественников за рубежом”. Насчет русского языка все просто: он великий и могучий и в сохранении не нуждается. Придет время – и он еще нас всех сохранит. Он как воздух. Воздух не нужно защищать. Не портите его – и все будет хорошо.

Насчет консолидации – если газета «Англия» и сделала большой вклад в дело консолидации соотечественников, то само правительство РФ, которое за это выдало нам грамоту, этот вклад своими действиями очень сильно обесценило. Мне когда-то была дорога идея русского мира. Но мне больно видеть, во что они ее превратили.Так что в другой жизни я бы, наверное, этим жутко гордился. Потому что правительственная грамота – это круто. Но не в этой жизни.

Да, вы теперь серьезное СМИ с правительственными наградами... Неужели у вас не бывает ляпов?

Хорошо, расскажу тебе про самый смешной ляп «Англии». Спустя несколько месяцев после того, как я стал главредом, мы решили написать текст про уху – у нас был автор, который очень интересно и смешно писал про кулинарию. И мы догадались сделать к нему подводку о том, где и как ловить рыбу в Великобритании. Уха ведь должна быть из свежей рыбы.

Мы нашли самые лучшие места, узнали, какую сумму нужно платить за каждый килограмм пойманной рыбы, за лицензию на удочку и ловлю. Все это подробно описали в тексте. Номер вышел – и вдруг нас стали заваливать гневными письмами и звонками. Оказалось, что в тех местах, которые мы указали, пойманную рыбу категорически нельзя было забирать и тем более убивать! То есть, ты платишь за каждый килограмм пойманного карпа, но сварить из него суп нельзя. Рыбалка – это спорт, а не добыча пропитания! А мы, как последние варвары, призывали читателей заниматься браконьерством.  

Самое смешное, что статью до выхода читали три человека, один из которых жил в Англии уже лет десять. Но поскольку никто из нас не оказался любителем рыбалки, мы просто не знали, что здесь эта культура очень сильно отличается от той, что распространена в восточной Европе и России. Мы потом написали извинения, а также выполнили работу над ошибками – сделали большую статью о том, чем английская рыбалка отличается от русской. Но история эта все же попала в центральные газеты – о нас написали заметки на тему «русские думают, что можно воровать рыбу из водоемов».

Прекрасная иллюстрация различия двух миров! Но, согласись, этим-то и интересны и "Англия", и RusskyLondon – у нас есть возможность наблюдать оба мира, и, я думаю, у нас общая задача – попытаться объяснить их друг другу. Поэтому мы с радостью поздравляем всю газету «Англия» и тебя лично с первым большим юбилеем!